Анализ текста

(1)Говорят, что талантливый человек талантлив во всём. (2)Но главное качество такого человека — это любовь к людям и своему делу.

(3)В своей книге о С.Я. Маршаке, вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей», Марк Гейзер подробно рассказывает о приходе поэта в литературу, и мы узнаём, что начинал Маршак со стихов, которые вызвали восторженные отзывы Стасова, сразу же взявшего юного поэта под опеку, а также Горького, Шаляпина и других выдающихся мастеров. (4)Ахматова, например, позднее признавалась Самуилу Яковлевичу, что без его «Книги Руфи», вышедшей ещё в 1909 году, не было бы её «Лотовой жены» и некоторых других стихов.

(5)В жизни Маршака случалось такое, что ему угрожала реальная опасность.

(6)Вот хотя бы история с разгромом маршаковской редакции Детиздата, когда были арестованы многие её сотрудники и авторы. (7)Годы спустя в деле одного из репрессированных тогда детиздатовцев нашли ордер на арест самого Самуила Яковлевича. (8)Спасло его то, что он вовремя уехал из Ленинграда...

(9)Откуда же взялся детский классик Маршак, восхищавший таких больших и очень разных писателей, как М. Горький, В. Маяковский, М. Цветаева, К. Чуковский? (10)Всемирно известный переводчик, выигрывавший творческие «дуэли» у самых выдающихся мастеров? (11)Замечательный педагог, воспитатель юных, да и не юных поэтов?

(12)Главное, наверное, было в его любви — к людям, к литературе и прежде всего к детям. (13)А знаменитые маршаковские беседы с чем-то заинтересовавшими его людьми (чаще всего с литераторами) — восторженными откликами о них полны воспоминания о Самуиле Яковлевиче?..

(14)Одну из самых сильных, впечатляющих страниц в творческой биографии Маршака приоткрыл Борис Полевой, в ту пору — главный редактор журнала «Юность». (15)Он уже слышал, что Маршак еле жив, что врачи борются даже не за дни, а за часы его жизни... (16)И вдруг звонок у него в редакции: «С вами хочет говорить Самуил Яковлевич». (17)Полевой сначала не поверил.

(18)«И тут я слышу то, — вспоминает он, — что сразу убеждает меня, что я говорю с настоящим Маршаком, с поэтом, находящимся при смерти:

— (19)Голубчик мой, вы, наверное, слышали, я ослеп. (20)Ничего не вижу.

(21)Но гранки мне прочли. (22)Поверьте, там есть серьёзные огрехи. (23)Нет-нет, не ваши, а мои огрехи... (24)Гранки перед вами? (25)Найдите страничку такую-то. (26)Нашли? (27)Возьмите карандашик, я вам продиктую поправку.

(28)Мне становится страшно.

— (29)Самуил Яковлевич, я к вам заеду. (З0)Журнал потерпит.

— (31)Нет, нет, нет, это мы с вами можем потерпеть, а журнал терпеть не может. (32)У нас миллион читателей, им надо вовремя доставлять журнал. (33)Записывайте. — (34)Это звучит уже как приказ».

(35)Полевой решил, что худшее для Маршака уже позади. (36)Не может же человек на смертном одре держать корректуру!

(37)Но Маршак — мог! (38)И уже через день после этого разговора Полевой услышал, что Самуила Яковлевича нет в живых...

(По С. Сивоконю*)

* Сергей Иванович Сивоконь (род. в 1933 г.) — русский литературный критик и литературовед, специалист по детской литературе.

(1)В те отдалённые прежние времена приблизительно на том же уровне распада цивилизаций, какой мы наблюдаем сейчас, суровые обличающие пророки зарождались в народах, и потом босые, простоволосые идеи разгневанно, с мечом и факелом в руках, врывались в действительность, чтобы произвести необходимую санитарную чистку. (2)Природа слишком много потратила надежд и усилий на человека, чтобы дать ему умереть так запросто и по-собачьи. (З)Последний век машина цивилизации работала на критических скоростях с риском смертельной перегрузки. (4)Всё сильнее обжигала дыхание взвешенная в воздухе пыль нравственного износа.

(5)Казалось бы, у наших современников нет оснований для особого пессимизма. (6)Ведь всё так планомерно движется вокруг. (7)Прогресс находится в добром здравии и рвётся вперёд на всём скаку. (8)Сверкают переполненные товарами витрины, по улицам движутся потоки прохожих, туристов, всяких наисовременнейших автомобилей. (9)Воздушные лайнеры за сутки преодолевают расстояния, на которые Марко Поло и Афанасию Никитину потребовалось по три года. (10)Весь мир оклеен увлекательными афишами, призывающими с помощью разных средств незаметно скоротать скуку жизни. (11)Музеев уже не хватает для передовых произведений искусства, а пытливые науки с чрезвычайным коэффициентом полезного действия прощупывают окружающую неизвестность, дабы извлечь оттуда пользу для дальнейших удовольствий. (12)У каждого в руках диковинные приборы, позволяющие общаться чуть ли не с Северным полюсом, которые навели бы ужас на наших ничего не смысливших в технике предков.

(13)Но посмотрите, как дрожат стрелки манометров, определяющих духовное благополучие в мире, как стелется горелый чад от перегретых под ногами, перенапряжённых проводов, как обжигает лицо не в меру раскалённый воздух, какие подозрительные гулы ползут по земле не только от пробуждения материков или зарождения новаторских идей, но и ещё от чего-то... (14)Нечто подобное испытываешь во сне, когда, подкравшись к двери, слышишь за нею скрытое, затаившееся дыхание какого-то неописуемого существа, которое только и ждёт момента вставить колено, чуть приоткроется малая щёлка, и ворваться к тебе в тёплое, обжитое жильё.

(15)Такое впечатление, что человечество приблизилось к финалу отпущенной ему скромной вечности. (16)А наука, с разбегу пробившись сквозь нулевую фазу времени и физического бытия, ворвётся в иное, ещё не освоенное математическое пространство с переносом туда интеллектуальной столицы мироздания.

(17)Очевидный теперь крах вчерашней эры завершится неминуемым пересмотром печально не оправдавшей себя парности Добра и Зла.

(18)Знание помогает заглянуть в бездну, но не содержит указаний, как не сорваться в неё. (19)Самый же прогресс следует уподобить горению бикфордова шнура: счастье наше в том и состоит, что не видно, как мало осталось до заряда.

(По Л.М. Леонову*)

* Леонид Максимович Леонов (1899-1994 гг.) — русский советский писатель.

(1)Обыватель — явление всемирное. (2)Оно встречается во всех классах и нациях.

(3)Английский герцог может быть столь же вульгарным, как американский пастор или французский бюрократ. (4)Рабочий или шахтёр нередко оказывается таким же откровенным буржуа, как банковский служащий или голливудская звезда.

(5)Истинный обыватель весь соткан из заурядных, убогих мыслей; кроме них, у него ничего нет.

(6)Истинный обыватель, с его неизменной страстной потребностью приспособиться, приобщиться, пролезть, разрывается между стремлением поступать как все и приобретает ту или иную вещь потому, что она есть у миллионов, и страстным желанием принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу.

(7)Соседство с главой компании и европейским аристократом может вскружить ему голову. (8)Богатство и титул приводят его в восторг.

(9)Истинный обыватель не отличает одного автора от другого; читает он мало и всегда с определённой целью, но может вступить в общество библиофилов и смаковать прелестные книги: винегрет из Симоны де Бовуар, Достоевского, Сомерсета Моэма, «Доктора Живаго» и мастеров эпохи Возрождения. (10)Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукции Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника.

(11)В своей приверженности к утилитарным, материальным ценностям он легко превращается в жертву рекламного бизнеса. (12)А реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью, будь то комплект нижнего белья или набор столового серебра. (13)Я имею в виду определённый тип рекламы. (14)Глубочайшая пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придаёт блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя.

(15)Конечно, сотворённый в рекламе мир сам по себе безвреден: каждый знает, что сотворён он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. (16)Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатических улыбок людей, поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведётся по законам буржуазного общества. (17)Нет, самое забавное, что это — иллюзии и в это втайне не верит ни продавец, ни покупатель.

(18)У русских есть, вернее, было специальное название для самодовольного величественного обывателя — пошлость. (19)Это главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. (20)Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. (21)Всё подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым. (22)Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск.

(23)В прежние времена Гоголь, Толстой, Чехов в своих поисках простоты и истины великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие.

(24)Но пошляки есть всюду: и в Америке, и в Европе. (25)И всё же в Европе их больше, несмотря на старания американской рекламы.

(По В. В. Набокову*)

* Владимир Владимирович Набоков (1899-1977 гг.) — русский и американский писатель, поэт, переводчик, литературовед.

(1)Есть на нашей реке такие глухие и укромные места, что, когда продерёшься через спутанные лесные заросли, заполненные к тому же крапивой, и присядешь около самой воды, почувствуешь себя как бы  в отгороженном от остального земного пространства мире.

(2)У черёмух выросли до своей величины будущие ягоды. (3)Теперь они гладкие, жёсткие, всё равно как вырезаны из зелёной кости и отполированы. (4)Листья ракиты повёрнуты то своей ярко-зелёной, то обратной, матовой, серебряной стороной, отчего всё дерево, вся его крона, всё, так сказать, пятно в общей картине кажется светлым. (5)У кромки воды растут, наклонясь в сторону, травы. (6)Кажется даже, что дальше травы привстают на цыпочки, тянутся изо всех сил, чтобы обязательно, хотя бы 
из-за плеч, поглядеть в воду. (7)Тут и крапива, тут и высоченные зонтичные, названия которым здесь у нас никто не знает.

(8)Но больше всех украшает наш замкнутый земной мирок некое высокое растение с пышными белыми цветами. (9)То есть каждый цветок в отдельности очень мал и был бы вовсе незаметен, но собрались цветы на стебле в бесчисленном множестве и образуют пышную, белую, слегка желтоватую шапку растения. (10)А так как его стебли никогда не растут поодиночке, то пышные шапки сливаются, и вот уже как бы белое облако дремлет среди неподвижной лесной травы. (11)Ещё и потому невозможно не залюбоваться этим растением, что едва лишь пригреет солнце, как от белого цветочного облака поплывут во все стороны незримые клубы, незримые облака крепкого медвяного аромата.

(12)Глядя на белые пышные облака цветов, я часто думал о нелепости положения. (13)Я вырос на этой реке, чему-то меня учили в школе. (14)Цветы эти я вижу каждый раз, и не просто вижу, а выделяю из всех остальных цветов. (15)А вот спроси меня, как они называются, – не знаю, почему-то ни разу не слыхал их названия и от других, тоже здесь выросших людей. (16)Одуванчик, ромашка, василёк, подорожник, колокольчик, ландыш – на это нас ещё хватает. (17)Эти растения мы ещё можем называть по имени. (18)Впрочем, зачем же сразу обобщать, – может быть, один лишь я и не знаю? (19)Нет, кого бы я ни расспрашивал в селе, показывая белые цветы, все разводили руками:

– (20)Кто их знает! (21)Полно их растёт: и на реке, и в лесных оврагах. (22)А как называются?.. (23)Да тебе на что? (24)Цветы и цветы, их ведь не жать, не молотить. (25)Нюхать и без названия можно.

(26)Мы вообще-то, я бы сказал, немного равнодушны ко всему, что окружает нас на земле. (27)Нет, нет, конечно, мы часто говорим, что любим природу: эти перелески, и холмы, и роднички, и огневые, на полнеба, летние тёплые закаты. (28)Ну и собрать букет цветов, ну и, конечно, прислушаться к пению птиц, к их щебетанию в золотых лесных верхах в то время, когда сам лес ещё полон темно-зелёной, чёрной почти прохлады. (29)Ну и сходить по грибы, ну и поудить рыбу, да и просто полежать на траве, глядя вверх на плывущие облака.

«(30)Послушай, а как называется трава, на которой ты теперь так бездумно и так блаженно лежишь?» – «(31)То есть как это как? (32)Трава. (33)Ну там… какой-нибудь пырей или одуванчик». – «(34)Какой же тут пырей? (35)Тут вовсе нет никакого пырея. (36)Всмотрись повнимательнее. (37)На месте, которое ты занял своим телом, растёт десятка два разнообразных трав, и ведь каждая из них чем-нибудь интересна: то ли образом жизни, то ли целебными для человека свойствами. (38)Впрочем, это уж вроде как бы непостижимая для нашего ума тонкость».

(По В.А. Солоухину*)

* Владимир Алексеевич Солоухин (1924–1997) – русский советский писатель и поэт, видный представитель «деревенской прозы».

(1)Русский характер! (2)Поди-ка опиши его... (З)Рассказывать ли о героических подвигах? (4)Но их столько, что растеряешься, который предпочесть.

(5)На войне, вертясь постоянно около смерти, люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как нездоровая кожа после солнечного ожога, и остаётся в человеке ядро. (6)Разумеется, у одного оно покрепче, у другого послабее, но те, у кого ядро с изъяном, тянутся, каждому хочется быть хорошим и верным товарищем.

(7)Приятель мой, Егор Дрёмов, и до войны был строгого поведения, чрезвычайно уважал и любил мать, Марью Поликарповну, и отца своего, Егора Егоровича, выполнял его завет: «Многое увидишь на свете, сынок, и за границей побываешь, но русским званием — гордись...»

(8)Про военные подвиги тоже не любил разглагольствовать: нахмурится и закурит.

(9)Про боевые дела его танка мы узнавали со слов экипажа, в особенности удивлял слушателей водитель Чувилев.

—(10)Понимаешь, тигра стволом-то водит, а товарищ лейтенант как даст ему в бок, как даст ещё в башню — он и хобот задрал, как даст в третий — у тигра изо всех щелей повалил дым, пламя как рванётся из него на сто метров вверх...

(11)Так воевал лейтенант Егор Дрёмов, покуда не случилось с ним несчастье.

(12)Во время Курского побоища, когда немцы уже истекали кровью и дрогнули, его танк — на бугре, на пшеничном поле — был подбит снарядом, двое из экипажа тут же убиты, от второго снаряда танк загорелся. (13)Водитель Чувилев, выскочивший через передний люк, опять взобрался на броню и успел вытащить лейтенанта: он был без сознания, комбинезон на нём горел. (14)Чувилев кидал пригоршнями рыхлую землю на лицо лейтенанта, на голову, на одежду, чтобы сбить огонь. (15)Потом пополз с ним от воронки к воронке на перевязочный пункт...

(16)Егор Дрёмов выжил и даже не потерял зрение, хотя лицо его было так обуглено, что местами виднелись кости. (17)Восемь месяцев он пролежал в госпитале, ему делали одну за другой пластические операции, восстановили и нос, и губы, и веки, и уши. (18)Через восемь месяцев, когда были сняты повязки, он взглянул на своё и теперь не своё лицо. (19)Медсестра, подавшая ему маленькое зеркальце, отвернулась и заплакала. (20)Он тотчас ей вернул зеркальце.

— (21)Бывает хуже,— сказал он,— а с этим жить можно.

(22)Но больше он не просил зеркальце у медсестры, только часто ощупывал своё лицо, будто привыкал к нему.

(23)Комиссия нашла его годным к нестроевой службе. (24)Тогда он пошёл к генералу.

(25)Прошу вашего разрешения вернуться в полк.

— (26)Но вы же инвалид,— сказал генерал.

— (27)Никак нет, я урод, но это делу не помешает, боеспособность восстановлю полностью!

(28)То, что генерал во время разговора старался не глядеть на него, Егор Дрёмов отметил и только усмехнулся лиловыми, прямыми, как щель, губами.

(29)Да, вот они, русские характеры! (30)Кажется, прост человек, а придёт суровая беда, в большом или в малом, и поднимается в нём великая сила — человеческая красота.

(По А. Н. Толстому*)

* Алексей Николаевич Толстой (1882-1945 гг.) — русский советский писатель и общественный деятель, автор социально-психологических, исторических и научно- фантастических романов, повестей и рассказов, публицистических произведений.

(1) Я живу на новостройке. (2) За моим домом начинается картофельное поле. (3) Наш дом еще не телефонизировали. (4) Поэтому возле него установлена будка телефона-автомата.

(5) Однажды моей соседке по коридору, Полине Ивановне, из смежной квартиры, сделалось плохо с сердцем. (6) Возле будки телефона-автомата скопилось достаточно много народа, я объяснил, в чем дело, и меня пропустили вне очереди. (7) Однако оказалось, что вызвать неотложку не так-то просто. (8) То абонент оказывался занят, то почему-то не снимали трубку.

(9) И вдруг дверца кабины распахнулась, и через мое плечо нажали на рычаг. (10) Передо мной стояла девушка лет двадцати. (11) Очень красивая. (12) Той редкой, бросающейся в глаза красотой, о которой поэт говорил: (13) «Слепой лишь ее не заметит…». (14) Подобная красота столь же редкий дар природы для человека, как талант или даже гениальность. (15) И поэтому поражает.

(16) –Мне надо позвонить, –сказала девушка. (17) «Мне надо!» –для нее это уже значило все. (18) –Меня там ждут. (19) Я спешу! (20) Вы понимаете это?! –добавила она с тем раздражением в голосе, что, мол, мне некогда, а тут некоторые, –она выразительно посмотрела на меня…

(21) –Ну и что? –возмущенно раздалось из очереди. (22) –Не мешайте гражданину.

(23) Я приготовил другую монету, но она выскользнула у меня из рук и покатилась по тротуару.

(24) Пока мне помогали ее поднять, девушка впорхнула в будку и набрала нужный ей номер.

(25) –Что же вы ее пропустили? – укоризненно сказал я мужчине, стоящему перед дверью первым.

(26) –Себе дороже будет! – усмехнулся он. (27) –У меня свои такие. (28) Им слова не скажи, лучше отойти да стать в сторонку.

(29)Девушка разговаривала в будке громко, не обращая на посторонних внимания, поэтому слышно было всем.

(30)— Серёжа! — кричала она. (31)— Как договорились, жду на условленном месте.

(32)Видимо, абонент что-то пробурчал недовольно, сделал ей какое-то замечание, девушка оглянулась на нас: (33)— Да тут всякие...

(34)Она неторопливо повесила трубку и величаво прошла мимо нас, гордо вскинув подбородок, а возле меня она приостановилась и шепнула так, чтоб не слышно было другим:

(35)— Уродина!..

(36)Во второй раз я дозвонился быстро, продиктовал адрес и поспешил к лифту, помня, что Полина Ивановна в квартире осталась одна.

(37)Дверь в квартиру к Полине Ивановне оказалась незапертой.

(38)Полина Ивановна лежала на кровати, прикрыв глаза.

(39)— Сейчас приедет неотложка.

(40)— Спасибо.

(41)— Как вы себя чувствуете?

(42)—Лучше.

(43)Полина Ивановна молчала. (44)И я молчал, не зная, что говорить, что делать.

(45)Неожиданно в комнату вошла знакомая мне девушка, которую я видел у телефонной будки. (46)Дверь в квартиру оставалась незапертой, и поэтому девушка вошла неслышно.

(47)— Вы здесь?! — взглянув на меня, сказала она с нескрываемым возмущением.

(48)— Моя внучка, — светлея лицом, прошептала Полина Ивановна.

(49)— Так это вы не для себя звонили, так старались? (50)Для других старались? — спросила девушка, с любопытством рассматривая меня.

(51)— Бабусик, я пойду, — обратилась она к Полине Ивановне. (52)— Один парень взял на меня билет в кино на «Покаяние». (53)Что у кинотеатра делается! (54)Психоз какой-то! (55)А ты побеседуй с этим джентльменом. (56)Приятная компания. (57)Ну, помчалась. (58) Целую!

(59)Неотложка пришла через несколько минут. (60)Возможно, девушка встретилась с врачом где-нибудь у лифта. (61)Полину Ивановну осмотрели и сказали, что необходимо срочно отправить её в больницу. (62)Положили на носилки, закрыли одеялом до подбородка и унесли.

(63)Я смотрел в окно и удивлялся, почему машина так долго стоит у нашей парадной. (64)Наконец она ушла. (65)А на другой день я узнал, что ещё в лифте Полина Ивановна умерла.

(По П.Васильеву)

Васильев Павел Александрович (1929–1990) – русский писатель-прозаик. Основная тема его произведений – война. Наиболее известные книги: «Парень в кепке», «Весной, после снега», «Выбор», «Судома-гора» и др.

(1)Двор мой последние годы всё более полонит пустая трава. (2)То ли сил стало меньше от неё отбиваться, а скорее — охоты: растёт... и пускай растёт. (З)Места много. (4)И огород затравел. (5)Да и какой это теперь огород! (6)Лишь названье. (7)Грядка лука, грядка чеснока, полсотни помидорных кустов да кое-какая зелень. (8)3емли пустует много и много, но вот цветы остались.

(9)Цветы... (10)Пусть простые, нашенские, но сажаем, пропалываем, поливаем, бережём. (11)Без цветов нельзя.

(12)В соседнем дворе доживает век старая Миколавна. (13) По дому еле ползает, во двор не выходит, лишь на крылечке сидит порой. (14) Во двор выйти не может, но каждый год молодым своим помогальщикам наказывает: (15)«Возле порожков посадите мне георгину». (16)Её слушаются, сажают. (17)Цветёт георгиновый куст. (18)Миколавна глядит на него, на ступеньках сидя вечерами.

(19)Через улицу, напротив, живёт старая Гордеевна. (20)У неё одышка, больное сердце. (21)Ей нагибаться никак нельзя. (22)Но каждое лето цветут у неё в палисаднике «зорьки». (23)«Это наш цветок, хуторской... — объясняет она. (24)— Я его люблю...»

(25)Сосед Юрий. (26)Человек нездоровый, больной. (27)Какой с него спрос! (28)Но в летнюю пору расцветает посреди вконец запущенного двора могучий куст розовых пионов. (29)«Мама посадила... — объясняет он. (30)— Я поливаю». (31)Мама его давным-давно умерла. (32)А этот цветочный куст — словно привет далёкий.

(33)У тётки Лиды земли возле дома немного. (34)«В ладошку... — жалуется она. (35)— А надо и картошку, и свёклу, и помидоры, того и другого посадить. (36)А земли — в ладошку». (37)Но анютины глазки цветут возле дома, золотятся «царские кудри». (38)Без этого нельзя.

(39)У Ивана Александровича с супругой тоже земли не хватает. (40)У них на подворье с математической точностью рассчитан каждый миллиметр. (41)Приходится исхитряться. (42)После картошки успевает ещё и капуста созреть до морозов. (43)Убрали лук, поздние помидоры растут. (44)Но и у них — пара кустов «зорьки», несколько георгинов, «солнышко» стелется и цветёт.

(45)Там, где хозяева молодые, в силах, там — розы, там — лилии, там много всего во дворах, в палисадах.

(46)А ведь с цветами — столько забот. (47)Сами собой они не вырастут. (48)Посади, гляди за ними, рыхли, пропалывай, коровяком подкорми. (49)А попробуй не полей хотя бы день при нашей жаре! (50)Тут же засохнут. (51)Не то что цвета, листьев не увидишь. (52)Цветы вырастить — труд немалый. (53)Но радости больше.

(54)Августовское раннее утро. (55)3автрак на воле. (56)Солнце за спиной. (57)Перед глазами — цветы. (58)Сколько их... (59)Десятки, сотни, тысячи... (60)Алые, синие, лазоревые, золотисто-медовые... (61)Все на меня глядят. (62)А если вернее, через плечо моё, на утреннее встающее солнце. (бЗ)Светит перед глазами желтизна и бель, нежная васильковая голубизна, зелень, алость, небесная синь. (64)Смотрят и дышат в лицо мне простые наши цветы.

(65)Летнее утро. (66)Впереди — долгий день...

(67)Порою, когда начинают о людях худое говорить: мол, народ пошёл никудышный, изленился... — при таких разговорах я всегда вспоминаю о цветах. (68)Они есть в каждом дворе. (69)3начит, не так уж всё плохо. (70)Потому что цветок — это ведь не просто поглядел да понюхал... (71)Скажите, шепните женщине ли, девушке: (72)«Цвет ты мой лазоревый...» — и вы увидите, какое счастье плеснётся в её глазах.

(По Б. Екимову *)

* Борис Петрович Екимов (род. в 1938г.) — русский прозаик и публицист, лауреат Государственной премии РФ (1998), лауреат премии Александра Солженицына (2008). Бориса Екимова нередко называют проводником литературных традиций Донского края. Лейтмотив его произведений — реальные жизненные будни простого человека. Широкую известность получили сборники рассказов «3а тёплым хлебом», «Ночь исцеления», «Пастушья звезда», роман «Родительский дом».

(1)Дискуссии о состоянии русского языка ведутся ещё со времён могучих витий веков прошлых: А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева, А.И. Герцена, В.Г. Белинского, Ф.М. Достоевского. (2)Ныне для нас их споры, размышления о судьбе родного языка являются высокими уроками русской литературы, человеческой мысли. (3)А что до «деградации», «ослабления», а то и непременной «гибели» русского языка, литературы – это не более чем гипербола, основанная довольно часто на искренней, естественной и понятной тревоге за судьбы своего народа, особенно во времена перемен, потрясений.

(4)Нынешние потрясения и глубокие перемены в России происходят, на мой взгляд, скорее в умах и душах людей. (5)Для русского же языка они мне представляются не очень значительными, если вспомнить такие испытания, как «монгольское нашествие» или петровское «окно в Европу».

(6)«Восточный ветер» да «западный ветер» приходят и уходят, не в силах пошатнуть укоренённое в веках и на широких просторах могучее древо русского языка, лишь освежая его, а значит, усиливая.

(7)В подобных случаях, испытаниях могучий океан великого языка  (и не только русского) своей несравнимой с пришельцами массой, мощью, энергией, мерной и неустанной работой огранит, отшлифует чужие слова, пристраивая их к собственным нуждам, окропит живыми ключами родной земли, принимая в народную речь, письменность, художественную литературу. (8)Так было. (9)Видимо, так и будет. (10)Двести тысяч слов одного лишь словаря В.И. Даля – разве не океан? (11)Чужое перетрёт, перемелет, а грязное с пеною выбросит. (12)Рядовой, нынешний, орфографический словарь, и тот – сто тысяч слов, каждое из которых – не старая плесень, а живая речь, которая, конечно, богаче любых словарей, недаром из неё черпают щедро, но дна, слава Богу, не видно. (13)Русский язык не только живёт, но животворит!

(14)Одно из химических производств свои, конечно же ядовитые, отходы давно и поныне закачивает в глубокие земные пласты, губя воды живые. (15)Укорам да упрёкам не внемлют. (16)Главное для них – прибыль. (17)На этой же земле, сохраняя воды живые, ребятишки-школьники хуторов Малоголубинского, Пятницкого и других, конечно же с учителями, земные родники да ключи берегут, чистят их. (18)Каждому – своё.

(19)То же – в нашей литературе, журналистике, которые, конечно же, влияют на состояние русского языка. (20)Тут дело в совести и, главное, в таланте. (21)Толстой, Тургенев, Шолохов, Шукшин не ставили себе задачей охранение русского языка. (22)У них это получалось естественно, потому что они были рождены русской землёй, от которой приняли великий дар и достойно им распорядились. (23)Вот и всё объяснение. (24)Для меня лично оно основательно. (25)В меру сил и возможностей следую ему, понимая малую свою силу. (26)Но ведь на хуторе Малоголубинском родники расчищают вовсе малые ребятишки, из начальной школы. (27)Эти родники да ключи текут помаленьку, оживляя речки Малую Голубую, Ростошь, Еруслань, а далее –Дон, его могучие воды.

(По Б.П. Екимову*)

*Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) – российский прозаик и публицист.

(1)В молодости я считал себя человеком отлично воспитанным. (2)При встрече со знакомыми умел вежливо поздороваться. (3)В разговоре внимательно слушал собеседника, не позволяя себе перебивать его рассказ, как бы длинен он ни был. (4)В споре, даже самом горячем, никогда не кричал и тем более не употреблял грубых слов. (5)Не было случая, чтобы я, нечаянно кого-нибудь толкнув, не извинился или прошёл в дверь первым, не уступив дорогу спутнику. (6)Словом, воспитание моё казалось мне безупречным.

(7)Но только казалось. (8)И выяснилось это совершенно неожиданно. (9)Как-то, во время студенческой практики, мне пришлось прожить две недели с артелью лесорубов. (10)И вот однажды вечером я нечаянно подслушал разговор, запомнившийся мне навсегда.

(11)Присев на пороге нашей просторной землянки, артельный староста тихо беседовал со стряпухой. (12)Речь шла обо мне.

— (13)Парень-то он ничего,— говорила стряпуха,— грамотный, да уж больно серый! (14)Воспитания нет никакого.

— (15)А что? — заинтересовался староста.

— (16)Да всё делает не по-людски. (17)Умываться начнёт — весь пол зальёт, потом подтирай за ним. (18)К столу сядет — нет, чтобы сперва жидкое хлебать, сразу, без команды, со дна мясо таскать начинает. (19)Уж на что нетрудное дело — ложку ко рту поднести, так и то не приучен. (20)Хлеб под ложку не подставит, на стол накапает. (21)И где только он доселе жил?..

(22)Я слушал и чувствовал, что краснею. (23)«Ну и ну! (24)Так, значит, я “серый”?»

(25)Сперва я, конечно, обиделся. (26)Но потом, поразмыслив, понял, что стряпуха по-своему совершенно права.

(27)Правда, по утрам я не забывал с ней поздороваться, вежливо сторонился, когда она несла к столу кипящий самовар или тяжёлый горшок со щами, а вставая из-за стола, благодарил за обед. (28)Но это её не удивляло. (29)Для неё всё это было привычно и естественно. (30)Но вот те пробелы в моём воспитании, о которых шла речь, были очень заметны. (31)И примириться с ними она не могла.

(32)Впрочем, с моей стороны большой вины здесь не было. (33)С детства я жил в квартире с водопроводом, ел из отдельной тарелки. (34)Мне не приходилось умываться над ведром из ковшика, не случалось есть из общего артельного котла. (35)Поэтому я и не знал особых правил поведения, которые были обязательны для людей, живших в других условиях. (36)А выполнять их было не менее важно, чем те, городские, которым я привык подчиняться.

(37)Этот случай заставил меня впервые задуматься над тем, что же такое хорошо воспитанный человек. (38)Каковы на самом деле те правила поведения, которым мы обязаны подчиняться? (39)Впоследствии я убеждался не раз, что правила эти существуют в любом обществе, в каждом коллективе. (40)Кое в чём они различаются. (41)Это зависит от условий, в которых живут люди.

(42)Но каких правил поведения ни коснись, в главном они всегда одни и те же: уважай окружающих, считайся с ними. (43)Строго соблюдая правила поведения, ты будешь хорошим товарищем всем, кто общается с тобой в семье, в школе, на отдыхе.

(По А. Дорохову*)

* Алексей Дорохов — современный писатель.

(1)На протяжении всей жизни мы обращаемся к книге. (2)С детских лет она помогает нам узнать и понять окружающий нас мир и самих себя. (З)Нередко книга, вовремя прочитанная, подсказывает человеку профессию; случается, определяет жизненный путь.

(4)Книга – воспитатель. (5)Многим она не только открыла мир великих идей, но и направила их на путь борьбы за торжество этих идей, борьбы во имя счастья людей и против всего того, что этому счастью мешает. (6)Многие славные дела во имя мира и прогресса вдохновлялись и вдохновляются книгой.

(7)В книге увековечены подвиги и наших предков, и наших отцов. (8)А уроки истории, запечатлённые в книгах, учат не только знать прошлое, но и понимать настоящее и трудиться во имя будущего.

(9)Книга – помощник, когда мы работаем, товарищ, когда отдыхаем, порой она – просто развлечение, всегда – спутник, часто – советчик, а для того, кто умеет дружить с ней, – верный друг. (10)Есть люди, которые этого не забывают. (11)Они платят книге любовью и уважением. (12)Их называют книголюбами. (13)Прекрасное слово! (14)Хорошо заслужить право называться так.

(15)С книгой можно обращаться как с вещью. (16)Её можно взять в руки как вещь. (17)Измерить и взвесить. (18)Купить и продать. (19)Засунуть куда-нибудь и потом не найти. (20)Словом, с книгой можно сделать всё, что можно сделать с вещью. (21)Она и есть вещь. (22)Она – предмет, сделанный из материала, обладающий размером и весом.

(23)Но на самом деле книга – больше, чем вещь. (24)Она чудо! (25)Вот лежит на столе маленькая книга – в две ладони величиной, а в неё вмещены люди, дома, города. (26)Она лежит на столе неподвижно, но переносит нас из края в край, из страны в страну со скоростью, с которой не может соперничать даже космическая ракета.

(27)Она переносит нас в прошлое и в будущее. (28)Книга – единственная машина времени, созданная человеком. (29)Неживая – она живёт, немая – она говорит. (30)О разных странах. (31)О разных временах. (32)О разных судьбах. (ЗЗ)Иногда (редко) о самой себе, о том, как, когда, почему написана. (34)Чаще из неё этого не узнаешь. (35)А узнать хочется. (36)И о том, как возникла та книга, которую читаешь сейчас, и о том, как возникли книги вообще.

(37)Можно ли исчерпать тему человеческого знания, тему поисков истины, тему красоты? (38)Конечно, нет! (39)Значит, нельзя исчерпать и тему – книга. (40)Она неисчерпаема, как жизнь человека, как существование человечества, как Вселенная. (41)Никто не может написать всего о книге, потому что никто даже не знает, как определить, что это значит – «всё о книге». (42)Эта тема принадлежит к числу тех, которые нельзя исчерпать, как нельзя исчерпать океан. (43)Из него можно только зачерпнуть. (44)Но в любой капле воды, зачерпнутой из океана, океан.

(По С. Львову *)

* Львов Сергей Львович (1922–1981) – прозаик, критик, публицист, автор многочисленных статей о советской и зарубежной литературе, произведений биографической и детской литературы.</p