(1)Однажды мне довелось побывать на Северном Урале. (2)Я сидел на каменной осыпи1 одного из отрогов2вершины Кваркуш. (3)Из-за сопки3 медленно поднималось солнце, и сопка то озарялась с восточной стороны, то снова делалась сумеречной от наползающих на неё облаков. (4)Но вот солнце оказалось на горбу сопки, ударило лучами по облакам и густым туманам. (5)Снег засверкал на вершине, облака потускнели, нехотя сползли в ущелья, и мир разделился надвое. (6)Вверху были сопки, с белыми зайцами на спинах, все в солнечном сиянии, все в сверкании. (7)А внизу всё затоплено, закрыто. (8)Это был тот час, когда неживая чернота сопок и осыпей окутывалась призрачным дымком и сопки не отпугивали, а манили к себе этой призрачной загадочностью.

(9)Здесь, на вершинах Урала,  — начало жизни рек. (10)Здесь, в поднебесье, лежат вечные снега, питая острые родники теми скупыми каплями, из которых потом рождаются великие реки, то яростно, то степенно идущие до самого Каспийского моря. (11)Реки рождаются в блаженной, вечной тишине. (12)Рождение не терпит суеты, рождению нужен покой. (13)Низкое, скупое на тепло и щедрое на свет солнце всё же оплавляет прессованные, тяжёлые, как свинец, валы снегов, и разбегаются во все стороны юркие ручейки. (14)Ещё малые, ещё хилые, тут же совсем близко сходятся они вместе и вперехлёст, весело заплетаясь на ходу, катятся вниз по камням и осыпям. (15)И уже не остановить их, не вернуть. (16)Реки что человеческие судьбы: у них много поворотов, но нет пути назад.

(17)Осыпь, на которой я сижу, оканчивается взлётом иссечённых ветрами сопок. (18)Под сопкою, чуть ли не выскакивая на усыпанные семенами снежные груды, растут подснежники с тёплыми шероховатыми листьями. (19)А на высыпке мелкого камешника, возле маленькой, но уже по-старушечьи скрюченной пихточки, я вижу крупные багрово-розовые цветы. (20)Внизу, на склонах Урала, растут они выводками, корней по тридцать, голова к голове, лист в лист. (21)И цветы там яркие, с жёлтыми зрачками. (22)Как же попали сюда эти? (23)Каким ветром-судьбою занесло в безжалостные осыпи, в студёное поднебесье их тяжёлые семена? (24)Может, птица в клюве принесла?

(25)Их всего три. (26)И стебли их тонки, и листья у них будто из жести, и побагровели эти листья на срезах от стужи. (27)А цветы? (28)До чего же мудра жизнь! (29)Венцы цветов прикрыты, и жёлтых зрачков не видать. (30)Цветы стоят, как детишки в ярких шапочках с завязанными ушами, и не дают холоду сжечь семена. (31)И лепестки у цветов с проседью, и толсты они. (32)Вся сила этого цвета идёт на то, чтобы сберечь семена, и они не откроются во всю ширь, не зазеваются на приветливо сияющее солнце. (33)Они не доверяют этому солнцу. (34)Они слишком много перенесли, прежде чем пробудились от зябкого сна среди голых камней. 

(35)Пройдут годы, и плеснут на осыпи всполохи ярких, багровых цветов. (36)А пока их здесь всего три, мужественных, непокорных цветка, и в них залог будущей красоты. (37)Я верю, что они выживут и уронят крепкие семена свои в ручейки, а те занесут их меж камней и найдут им щёлку, из которой идёт хотя и чуть ощутимое, но тёплое дыхание земли. (38)Я верю в это, потому что лет восемьдесят назад возле Кваркуша и других приполярных вершин и сопок не было ни одного деревца. (39)А сейчас в распадках низкие, костлявые, полураздетые, но сплошные леса, и даже на западном склоне Кваркуша, вокруг альпийских лугов где островками, где в одиночку  — низкие, почти нагие деревца, но такие крепкие, узлистые, что корни их раскалывают камень, а от стволов отскакивает топор. (40)Деревья ведут постоянное, тяжёлое наступление и закаляются в борьбе, в вечном походе. (41)Иные из них падают, умирают на ходу, как в атаке, а всё-таки они идут. (42)Идут вперёд и вперёд! 

(43)А следом за лесом летят птицы, идут звери, идёт живая жизнь, и вместе с ней эти багрово-розовые цветы с работящими корнями и живучим семенем. (44)И все эти светящиеся внизу на полянах бледными лампадами купавки, жёлтые лютики, невиданно мелкие, с мошечку величиной, незабудки, и даже чудом проникшие сюда лазоревые цветы, и уверенные в себе подснежники с восхищением глядят на нездешних жителей, на трёх разведчиков, как бы наполненных живою, горячею кровью. (45)Пусть не остынет алая кровь в тонких жилах цветов!